Высотные здания и башни сегодня, как правило, превращаются в городские достопримечательности, которые привлекают туристов. Москву и Париж роднят башни, ставшие символами столиц: Останкинская и Эйфелева. Обе они являются не просто достопримечательностями, но чудом конструкторской мысли.
Имя Гюстава Эйфеля, построившего башню в Париже, увековечено в названии его творения. Имя Николая Никитина, создавшего Останкинскую башню, такой широкой известности не получило, хотя нельзя сказать, что о его заслугах забыли.
Эйфеля и Никитина многое объединяет: каждый из них прошел достаточно длинный путь, прежде чем создал свой главный шедевр. Оба порой сталкивались со скептическим отношением, да и башни их поначалу подвергали нещадной критике.
Господин Бёникхаузен
Александр Гюстав Эйфель родился 15 декабря 1832 года во французском Дижоне в семье Катрин-Мелани и Александра Эйфелей. Среди предков инженера был немецкий эмигрант Жан-Рене Бёникхаузен. Сам Гюстав почти до 50 лет носил фамилию Бёникхаузен.
Родители были погружены в занятия бизнесом, и Гюстав рос в основном под присмотром бабушки. Зато финансовые успехи матери позволили сыну получить хорошее образование, несмотря на природную лень юноши.
В 1855 году Гюстав Эйфель получил диплом инженера в Центральной школе искусств и мануфактур в Париже.
Рожденный в Сибири
По григорианскому календарю Николай Никитин родился в один день с Эйфелем: 15 декабря. Вот только день появления на свет будущего создателя Останкинской башни в 1907 году стал для француза днем семидесятипятилетия.
Николай появился на свет в Тобольске в семье типографского инженера, который лишился работы из-за участия в революционной деятельности. Семья перебралась в Ишим, где Николай окончил приходское училище и первый класс мужской гимназии. Потом семья снова переехала, на этот раз в Новосибирск.
Высшее образование Никитин получил в Томске, в 1930 году окончив архитектурное отделение строительного факультета Томского технологического института.
Металл как искусство
Дипломированный инженер Эйфель в 1855 году устроился на работу в конструкторскую фирму «Шарль Нево», которая занималась строительством мостов.
Гюстав обожал металл: не рок-музыку, до появления которой было еще далеко, а материал, который в его замыслах становился основой элегантных и прочных сооружений.
В 1858 году Эйфель руководил строительством железнодорожного моста в Бордо, используя металлические конструкции и применяя изобретенный им самим метод пневматической установки оснований.
Владелец фирмы понял, что Гюстав пойдет далеко, и предложил ему стать компаньоном. Эйфель с радостью принял предложение, но через два года уже и сам стал владельцем завода металлоконструкций в Леваллуа-Перре недалеко от Парижа.
Ажурные металлические конструкции стали почерком Эйфеля задолго до строительства башни. Среди его самых известных проектов — Западный вокзал в Будапеште, уникальный мост Марии Пии в Португалии, виадук Гараби, перекрывший своим арочным пролетом длиной 165 метров глубокое ущелье.
Всего на счету Гюстава Эйфеля более 200 реализованных проектов, включая даже знаменитую статую Свободы. Инженер разрабатывал для нее массивную стальную опору и промежуточный поддерживающий каркас, который позволил медной оболочке статуи двигаться свободно, сохраняя при этом вертикальное положение.
«Поэт железобетона»
Николай Никитин начал работу по профессии, еще будучи студентом. Он возглавлял студенческое КБ, занимавшееся разработкой комплексной методики расчета типовых конструкций из железобетона для Кузнецкого металлургического комбината.
После института Никитин был назначен архитектором Новосибирского крайкомхоза. Если Эйфеля можно образно назвать «поэтом металла», то Николай был «поэтом железобетона».
По его проекту было построено четырехэтажное здание общежития с оригинальным сборным железобетонным каркасом на монолитном фундаменте. Никто в СССР еще не строил зданий из сборного железобетона. Никитину пришлось наладить собственное производство железобетонных опор, балок и ферм.
Молодого новатора заметил известный архитектор Борис Гордеев, назначенный городским архитектором Новосибирска. В собранном Гордеевым коллективе Никитин работал над целым рядом знаковых объектов Новосибирска. В частности, Никитин спроектировал большепролётные железобетонные арочные перекрытия железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный.
В 1937 году Николай Никитин переехал в Москву, где его приняли в мастерскую по проектированию Дворца Советов. Сложнейший проект дорабатывался на ходу, и Никитин внес ряд усовершенствований в конструкцию фундаментов и каркаса. Здание, правда, так и не было построено.
Когда Великая Отечественная война близилась к концу, перед правительством СССР встала задача скорейшего восстановления промышленных объектов. И здесь как никогда пригодились разработки Никитина по строительству зданий из сборного железобетона. В 1951 году Николай Никитин был удостоен Сталинской премии за разработку монолитных конструкций для восстановления разрушенных заводов.
Уникальные разработки Никитина использовались при строительстве главного здания МГУ на Ленинских горах, Дворца науки и культуры в Варшаве, стадиона в Лужниках.
Знаменитая скульптура «Родина-мать зовет!» на Мамаевом кургане является совместным произведением скульптора Евгения Вучетича и инженера Николая Никитина. Восьмидесятипятиметровая статуя женщины с мечом в руках, зовущей бойцов в атаку, сделана из предварительно напряжённого железобетона. Жёсткость каркаса полой внутри фигуры поддерживается 99 металлическими тросами, постоянно находящимися в натяжении. Тот же принцип Никитин использует и при строительстве башни в Москве.
Идея из архива: как рождался символ Парижа
В 1889 году Париж должен был принять Всемирную выставку. Готовясь к ней, мэрия Парижа объявила в 1884 году конкурс на создание сооружения, которое продемонстрирует инженерные и технологические достижения Франции.
Эйфель, к тому времени маститый глава инженерного бюро, что называется, не стал заморачиваться. Порывшись в архиве отложенных проектов своих подчиненных, он нашел разработку трёхсотметровой башни Мориса Кешлена. Взяв в помощники Эмиля Нугье, Эйфель рукой мастера доработал «сырую» идею Кешлена и представил ее на конкурс.
С Нугье и Кешленом шеф поступил по справедливости: оформив совместный патент на троих, Эйфель выкупил у них исключительное право на башню. Вряд ли Морис и Эмиль догадывались, что месье Эйфель покупает у них не что иное, как пропуск в бессмертие.
Проект Эйфеля стал одним из четырех победителей, но опытный инженер первым учел пожелания комиссии, внеся в свою работу изменения. В итоге окончательно решено строить башню Эйфеля, который сказал журналистам: «Франция будет единственной страной, располагающей трёхсотметровым флагштоком!»
Популярное «чудовище»
В январе 1887 года Эйфель, государство и муниципалитет Парижа подписали договор, согласно которому, Эйфелю предоставлялась в личное пользование эксплуатационная аренда башни сроком на 25 лет, а также предусматривалась выплата денежной субсидии в размере 1,5 млн золотых франков, составившей 25 % всех расходов на строительство башни. Для получения недостающих средств было создано акционерное общество, в которое Эйфель вложил 2,5 миллиона франков личных средств.
Строительные работы, начатые в январе 1887 года, были завершены в конце марта 1889 года.
Деятели французской культуры пришли в ужас, полагая, что башня испортит виды Парижа. Экстравагантный Ги де Мопассан ежедневно обедал в ресторане башни, заявляя, что это единственное место в Париже, откуда «чудовища» не видно.
Именем Эйфеля
Но вкусы Богемы и масс разошлись принципиально. Во время работы Всемирной выставки в Париже трёхсотметровая башня стала самым популярным городским объектом, который за шесть месяцев посетили 2 миллиона туристов. Подписывая длительный договор об аренде, Эйфель и городские власти полагали, что расходы будут окупаться в течение длительного периода. Но уже к концу 1889 года башня окупилась на 75 процентов, а буквально спустя пару лет она стала приносить доход своему создателю.
К 1910 году ни о каком сносе башни не могло быть и речи: выяснилось, что она теперь является визитной карточкой древнего Парижа.
Гюстав Эйфель прожил долгую жизнь: он умер в декабре 1923 года, спустя несколько дней после своего 91-летия. Заканчивая свой земной путь, инженер знал, что башня, созданная им, теперь навеки с Парижем. К слову, сам Эйфель называл ее просто «трёхсотметровой башней», а «Эйфелевой» ее сделала благодарная публика.
Цветок из сна: как инженер Никитин придумал проект всей жизни
Во второй половине пятидесятых годов стремительно развивающемуся советскому ТВ стало не хватать передающих мощностей Шуховской башни на Шаболовке. Было принято решение о строительстве нового телецентра и новой передающей башни.
Разработку архитектурно-строительной части поручили институту «Моспроект», который к тому времени возглавлял Николай Никитин.
Для «поэта железобетона» это был вызов всей жизни. Предстояло построить объект высотой более полукилометра, устойчивый к любым природным катаклизмам, но при этом не отягощенный сверхглубоким фундаментом.
Как когда-то Дмитрию Менделееву после упорной работы во сне приснилась его таблица, так и Николаю Никитину приснилось оригинальное решение, которое он искал. Образом стала перевернутая лилия: цветок с крепкими лепестками и толстым стеблем.
Полый железобетонный цилиндр высотой 380 метров должен был стягиваться 149 вертикальными стальными тросами диаметром 38 миллиметров, размещенными вдоль внутренней поверхности ствола. Суммарное напряжение составляло 10,8 тысячи тонн.
Подобная система должна была придать башне невиданную прочность и устойчивость в экстремальных условиях, а также препятствовать образованию трещин в бетоне. Завершалась эта конструкция стодвадцатиметровым стальным шпилем.
При такой необычной системе в основание башни весом больше 30 000 тонн достаточно было положить относительно небольшую бетонную шайбу, обойдясь без обычного в таких случаях глубокого фундамента. Никитин говорил скептикам: «Человек при его росте в пропорции имеет куда более слабую опору на ступни, но он при этом еще и ходит!»
Если в случае с Эйфелем критики переживали за эстетический вид, то Никитину сулили катастрофу: полное разрушение башни. Инженер стоял на своем: проект стопроцентно надежный.
Строительство башни шло семь лет. 5 ноября 1967 года, в канун пятидесятилетия Октябрьской социалистической революции, был подписан акт Государственной комиссии о приемке в эксплуатацию первой очереди строительства башни.
Главное испытание Останкинская башня выдержала после смерти создателя
За проект Останкинской башни Николай Никитин был удостоен в 1970 году Ленинской премии и звания «Заслуженный строитель РСФСР».
Останкинская башня, оказавшаяся к моменту завершения строительства самым большим зданием планеты, немедленно стала невероятно популярной у туристов. Такой она остается и поныне.
Николай Васильевич Никитин ушел из жизни в 1973 году. А в 2000 году его творение прошло самую жестокую проверку на прочность. Мощнейший пожар 27-28 августа унес жизни трех человек и оставил столицу без телевещания. Многие эксперты считали, что Останкинская башня не устоит. Когда пожар был потушен, выяснилось, что от высокой температуры лопнули 120 из 149 тросов, обеспечивающих преднапряжение бетонной конструкции башни. Но гений Никитина оказался сильнее стихии: Останкинская башня выдержала и впоследствии полностью восстановила свои функции.
Четырёхкилометровый небоскреб
Был у Николая Никитина и проект, который и поныне кажется научной фантастикой. В конце шестидесятых он вместе с Владимиром Травушем по заказу японской компании разработал проект башни-небоскреба высотой в ... 4000 метров. Фундамент был спроектирован из предварительно напряжённого железобетона. Никитин и Травуш гарантировали: их здание не возьмут ни ураганы, ни землетрясения. Задумывалось здание как жилой дом, рассчитанный на 500 тысяч человек.
Важно подчеркнуть: это были не фантазии, а тщательно продуманный и обоснованный проект, который в итоге не решились реализовывать сами японцы, видимо, испугавшись собственной смелости. Но идеи, выдвинутые советскими инженерами полвека назад, актуальны и поныне.
Свежие комментарии