Виктор Понедельник: нам запретили говорить о приглашении в «Реал»

Футбол в эвакуации

— Я в футболе, сколько себя помню. Довоенные годы, мячей не было. Играли мы консервными банками, чулками, набитыми соломой. А потом немцы стали подходить к Ростову. Отец уехал в Москву на рабфак, и мы потеряли с ним связь. Эвакуироваться смогли благодаря дяде, работавшему на авиационном заводе в Таганроге (такие заводы по приказу Сталина отправляли на юг).

Оказались в Тбилиси. И снова возник футбол. Мы жили рядом со стадионом «Динамо», а поскольку в школу я почти не ходил, то торчал там с утра до ночи. Играл, пока с ног не падал. Вечно голодный. Есть-то было нечего. Мама работала медсестрой в госпитале, и один её паек мы делили на всю семью.

После войны отец нас разыскал, и мы вернулись в Ростов. Я стал выступать за юношескую сборную Ростова. На чемпионате СССР в 1954 г. наша команда прилично сыграла — заняла 2-е место. И меня пригласили играть за «Россельмаш» (команда класса «Б» 2-й зоны чемпионата СССР, — Ред.).

И вот в какой-то момент приходит телеграмма из Москвы: «Понедельника ждут в Госкомпорте». Оказалось, что меня приглашают в первую сборную СССР. Это было волшебство. Первый и, наверное, последний случай в нашей истории, когда игрока класса «Б» заметили и пригласили в сборную.

Всегда с теплотой вспоминаю, как меня, неумеху, тогда поддержали в команде. Я говорю даже не о руководстве — Андрее Петровиче Старостине и Гаврииле Дмитриевиче Качалине. А об игроках. В первую очередь о Яшине. С Львом Ивановичем нас сблизила рыбалка. Он был настоящим фанатом этого дела. Привозил со всего мира лески, крючки. Когда Качалин узнал, что я тоже люблю с удочкой посидеть, то сказал: «Витя, прошу тебя, вместо зарядки, особенно перед ответственными матчами, ходи с Львом Ивановичем на рыбалку». Дело в том, что Яшин всегда волновался перед игрой, а рыбалка помогала ему прийти в себя. И вот, куда бы мы ни приезжали, если поблизости были озеро, речка, океан, то мы шли рыбачить. Яшин успокаивался и начинал улыбаться.

Тот самый финал

1960 год. Чемпионат Европы во Франции — первый в истории. Накануне у меня обострилась астма. Не мог спать, тренировался на уколах. Расстраивался жутко из-за этого. Прилетели в Марсель на игру, утром встал — солнце, море... И чувствую, проходит мой недуг. Уже потом узнал, что если у человека приступ астмы, ему надо резко обстановку поменять — это помогает.

Мы в полуфинальном матче обыграли очень сильную команду Чехословакии (3:0). Второй же полуфинал проходил в Париже, где Франция играла с Югославией. Все были уверены, что в финал выйдут именно французы, но те неожиданно уступили (4:5). Когда мы узнали про это, всей командой вздохнули. Югославы — это же были самые принципиальные соперники. Все прекрасно помнили, как Сталин разогнал футбольную команду после проигрыша им на Олимпийских играх в 1952 г.

Финал. Первый тайм мы югославам проиграли. А потом Слава Метревели, светлая ему память, сравнял счет. А я в дополнительное время забил решающий мяч. Что это было! Не передать словами. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню каждую минуту. На следующий день была церемония вручения медалей в ресторане. Вот там и произошла история с президентом мадридского «Реала» Сантьяго Бернабеу. Он взял слово и обратился к советским футболистам: «Я хочу пригласить в «Реал» Яшина, Метревели, Нетто, Понедельника и Бубукина. Мы готовы к заключению контракта с ними». Кто-то стал аплодировать, кто-то просто застыл в недоумении, а замрукодителя нашей делегации побежал к микрофону с ответной речью. «Спасибо, но вынуждены отклонить это шикарное предложение. Наши футболисты имеют контракты со своими клубами и не могут к вам поехать, господин Бернабеу». На этом испанская история закончилась. За небывалый успех на чемпионате Европы нас премировали суммой в 200 долларов и запретили говорить о приглашении в «Реал».

Почти никого не сталось из той легендарной команды. Толя Крутиков вроде бы ещё жив, но его никто уже не видел десяток лет. Говорят, что живет под Москвой и не ходит почти.

Как звали в ЦСКА

Большая часть моей футбольной карьеры связана с Ростовом. Но однажды я чуть не оказался в ЦСКА. Дело в том, что на каком-то совещании Леонид Брежнев сказал: «Почему у ЦСКА есть хорошая хоккейная команда, а футбольной нормальной нет!? Вы, товарищи члены Полютбюро, уж постарайтесь и сделайте так, чтобы она была». Тут же начался срочный розыск футболистов по всему Советскому Союзу для армейского клуба. За мной в Ростов аж целый конвой прислали, чтобы отвезти в Москву. Назначили встречу с первым секретарем ЦК комсомола Сергеем Павловым. Тот говорит мне: «Хотим, чтобы вы играли в ЦСКА». Я ему: «Не могу уехать из Ростова, у меня семья и прочее». Он: «Ничего страшного, соглашайтесь, для вас будут созданы все условия». Мне даже показали квартиру в генеральском доме на Соколе. Там одна кухня была 24 квадратных метра! Но я не хотел играть в столице.

Позвонил отцу (он был известным журналистом), рассказал про всё. Подключили связи, организовали мне встречу с Екатериной Фурцевой — министром культуры, которая также курировала и спорт. Взал рубашку с галстуком у дяди, который жил в Москве, и направился на прием.

Прихожу в кабинет, громадный стол, во главе которого сидит женщина и кутается в оренбургский пуховый платок. Говорит мне: «Виктор Владимирович, близко ко мне не подходите, я загрипповала, но расскажите, что там у вас случилось». Я ей: «Так мол и так, не дают играть за свою любимую команду. Фурцева набирает Павлову. «Сереженька, здравствуй, а расскажи мне: почему Понедельника в Москву привезли без его желания. Пусть едет в свой Ростов обратно. У нас футболистов много, найдите кого-нибудь другого для ЦСКА». Вот такой был эпизод.

Вообще, много встреч было разных благодаря футболу. С Галиной Леонидовной Брежневой был знаком. И, что бы о ней ни говорили, нормальная она была женщина, без всякого выпендрежа, компанейская. Могла прийти на футбол, хотя не сильно в нём разбиралась. А вот Майя Михайловна Плисецкая была настоящей болельщицей. С ней меня познакомил Николай Озеров. Она сама попросила его организовать встречу с Понедельником. Майя Михайловна мне сразу сказала: «Я болею за ЦСКА, но когда Понедельник играет против армейцев, мне тяжело — не знаю, за кого и болеть».

Редкая радость от современного футбола

А сейчас? Всё вроде бы ничего, было бы здоровье. Недавно операцию сделали (у Виктора Понедельника был перелом шейки бедра, — Ред.), но поправляюсь потихоньку.

Футбол всё время смотрю. Радуюсь, когда наши выигрывают. То есть радуюсь редко (смеётся). Сколько денег вложено в команды, сколько тренеров, игроков иностранных, а толком никакого результата добиться не можем. Получается, что всё самое лучшее случилось с нашим футболом в далеком 1960 году? (смеется). Но я все равно стараюсь искать позитив. Всё-таки стали уделять больше внимания детскому футболу, есть хорошие ребята молодые. Что-то двигается с мертвой точки. Пусть мелкими шажками, но двигается. Куда-нибудь да придём.