«Все дается трудом». Актер Игорь Ясулович о развитии голоса

В театрах нужны кабинеты врачей-фониатров.

Актёр театра и кино, кинорежиссёр, народный артист России, преподаватель ГИТИС Игорь Ясулович в интервью «АиФ» о том, как гаджеты влияют на наши мышление и речь, от чего зависит сила и красота голоса и что надо делать, если этот дар пропал.

Владимир Полупанов, АиФ.

ru: Игорь Николаевич, когда вы стали заниматься своим голосом?

Игорь Ясулович: Профессионально, когда поступил в институт. Но надо было иметь большую силу воли, чтобы по окончании вуза продолжать самостоятельную работу. А жизнь всё время отвлекала на разные вещи. Поэтому заниматься голосом, речью актёры, как мне кажется, перестают после окончания учёбы. Если человек пришёл в театр и много играет, голос упражняется сам собой. Мне повезло — я много играл. Хотя первые шаги делал в театре пантомимы — там мы молчали довольно долго. Был у нас спектакль «Похождения Чичикова», где я молчал 2 часа. А в конце произносил страстную речь, написанную Гоголем. «Возьмите меня, спасите меня, дайте мне тройку быстрых как вихрь коней... и несите меня с этого света», — кричал я.

Если ты пользуешься голосом во всю силу, во всю мощь ежедневно, то он развивается. Как только прекращаешь это делать, естественно, всё слабеет.

— От чего, по-вашему, зависит сила и красота голоса?

— Изначально от природы, конечно. Это факт, и никуда от него не уйдёшь. А дальше уже от того, что ты с ним делаешь, как с ним обращаешься, как разговариваешь, как слышишь себя.

Будучи молодым артистом, я пришёл в Театр киноактера, где была отвратительная акустика — акустические ямы. Наши родные и близкие приходили смотреть на то, как мы играем, и в ужасе говорили за кулисами: «Вас не слышно». А мы там надрывались изо всех сил. Старались. Но там действительно была неважная акустика. Но тут же с нами на сцену выходил Сергей Александрович Мартинсон, который, не напрягаясь, говорил «близко», с посылом. Его было слышно в любом уголке зала. Глядя на то, как он работает, мы делали выводы и старались ему в этом смысле подражать. Понимали, что очень важна опора — когда голос не уходит вниз. Если вы произносите звуки внятно и не проглатываете окончания — вас будет слышно.

Вопрос в том — профессионалы мы или любители? Если профессионалы, значит, и подходить к этому нужно профессионально. Когда я сегодня прослушиваю абитуриентов, часто впадаю в отчаяние от того, что слышу. Как же плохо они все говорят. Выбирая каких-то интересных ребят, имеющих право заниматься этой профессией, ты должен заниматься исправлением того, что не надо было бы исправлять, если бы они прошли нормальный путь, начиная со школы. У меня никогда не было говора. Хотя отец у меня был военно-морским офицером, и нам с родителями пришлось путешествовать по разным городам СССР — мы жили в Измаиле, Таллинне, затем Баку. При этом в семье у нас все говорили нормально. Бабуля моя звала меня «Ихарёк», так как прожила всю жизнь в Белоруссии. Говор у неё был изрядный. Но благодаря тому, что дома у нас была нормальная речь, и в школе с нами педагоги разговаривали правильно, у меня не было никаких проблем.

Сейчас же сплошь и рядом слышу речевые ошибки. Приходят к нам поступать молодые люди и «гыкают». Если этот говор берётся, как какая-то краска для персонажа, это одно, а если он всё время слышен — это беда. И это надо исправлять. Чтобы играть «Горе от ума», речь нужна изысканная, чтобы ласкала слух. Эти проблемы усугубляются смартфонами, в которые люди утыкаются. И общение, к сожалению, по большей части не голосовое, а при помощи смс. Недавно я читал статью о том, что врачи и учёные обеспокоены, потому что наша речь отражается на умственной деятельности.

— Какой совет можете дать начинающим актёрам?

— Работать, развивать. Есть упражнения для дикции, тембра. Если ты натыкаешься на довольно сложное словосочетание, и язык заплетается, надо повторить его десятки раз. Чтобы ваш аппарат к этому привык, и язык вовремя поворачивался. И тогда вы будете произносить эти слова без запинки. Всё даётся трудом.

— Был ли у вас случай, когда вы перед спектаклем теряли голос?

— Слава богу, нет. Как-то мне везло в этом смысле. Когда ты овладел голосом профессионально, то, мне кажется, потеря голоса бывает не так часто. Но если бы театры имели кабинеты врачей-фониатров, и они бы следили за голосами актёров — это было бы чрезвычайно профессионально и правильно. Знаю, многие артисты драматических театров стучатся в двери Большого театра или в Станиславского и Немировича-Данченко, где есть замечательные врачи, которые откликаются и помогают, если случается какая-нибудь беда перед спектаклем — человек теряет голос.

Благодаря тому, что я долгие годы сотрудничал и сотрудничаю с Александром Борисовичем Тителем (главным режиссером Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко), мне дорога к замечательным фониатрам этого театра открыта всегда. И время от времени я пользуюсь этой возможностью.

— Если с вашим голосом проблемы, что вы делаете?

— Конечно, есть какие-то бабушкины рецепты. Они могут и помочь. Но самый правильный путь — пойти к врачу- фониатру. Он скажет, что надо делать. Надо всё выполнить скрупулёзно.