Она могла выпить несколько стаканов водки подряд, ездила верхом по-мужски, знала четыре языка и как минимум один раз спасла Россию.
335 лет назад, 15 апреля 1684 г., родился человек с удивительной, можно сказать, сказочной судьбой. Пожалуй, ни в одной другой реальной истории не найти такого сходства со всем известной сказкой о Золушке. Бродячий сюжет — несчастная девушка терпит нужду и издевательства, но обладает доброй и чистой душой. И тут в качестве награды является прекрасный принц, который забирает её во дворец.
Самое забавное в том, что Шарль Перро окончательно оформил этот сюжет в сказку только в 1697 году. Всего лишь за несколько лет до того, как реальная Золушка по имени Марта Скавронская обретёт не то что принца, а самого настоящего царя. А потом последовательно станет его наложницей, другом и товарищем, супругой, наследницей и, наконец, преемницей. Первой женщиной на русском престоле. Да, это она: Екатерина I, открывшая «бабий век» в истории России.
Впрочем, аналогия с Золушкой не совсем точна. Та, если верить Шарлю Перро, была всё-таки дочерью «главного королевского егеря», то есть не совсем уж простолюдинкой. Наша же императрица происходила из самых что ни на есть низов, ниже некуда.
Об этом не то что говорили, об этом кричали её внешность, манеры и вкус. Это только в романе Алексея Толстого «Пётр I» будущей супруге царя делается некоторое послабление: «Когда Катерина, опустив кудрявую голову, осторожно пошла по скошенной траве, и зной озолотил ее, круглоплечую, тугобёдрую, налитую здоровьем и силой, Наталье подумалось, что братец, строя на севере корабли, конечно, должен скучать по этой женщине, ему, наверно, видится сквозь табачный дым, как — вот она — красивыми руками поднесет младенца к высокой груди...»
Реальная Екатерина выглядела примерно так: «Она была мала ростом, толста и черна; вся её внешность не производила выгодного впечатления. Стоило на неё взглянуть, чтобы тотчас заметить, что она была низкого происхождения. Платье, которое было на ней, по всей вероятности, было куплено в лавке на рынке; оно было старомодного фасона и всё обшито серебром и блёстками. По её наряду можно было принять её за немецкую странствующую артистку. На ней был пояс, украшенный спереди вышивкой из драгоценных камней в скверной оправе. На царице было навешано около дюжины орденов и столько же образков и амулетов, и, когда она шла, всё звенело, словно прошёл наряженный мул». Такой увидела её маркграфиня Вильгельмина Байрейтская. Теоретически такой отзыв можно было бы списать на элементарную женскую ревность и зависть. Однако ни того, ни другого здесь нет и быть не может. Во-первых, маркграфине на момент встречи с русской царицей исполнилось всего лишь 8 лет. Какая тут может быть ревность? Во-вторых, Вильгельмина была не просто дворянкой, а родной сестрой Фридриха Великого, то есть и поводов для зависти тоже найти не получается.
Но у Екатерины были иные качества, которые с лихвой искупали недостатки воспитания, происхождения и вкуса. И речь здесь идёт не о каких-то особенных постельных умениях. Да, она поначалу была всего лишь одной из многих наложниц Петра. До 1705 г. он её вообще не выделяет из общей массы своих «походно-полевых» женщин. Но потом всё-таки начинает понимать, что именно эта непонятная подданная Швеции, взятая с бою и поменявшая по дороге к царской постели нескольких мужиков, подходит ему лучше прочих.
Она обладала довольно-таки живым природным умом. В этом принято сомневаться, поскольку доподлинно известно, что она так и не смогла выучиться грамоте. Только под конец жизни её удалось посадить за парту и вколотить элементарные азы, чтобы бывшая прачка и кухарка, ставшая императрицей, могла управлять государством, хотя бы ставя разборчивую подпись на документах.
Сомневаются зря. Грамоте, например, не смогли обучить и Александра Меншикова, а в его природном уме сомневаться даже как-то неловко. К тому же в пользу Екатерины говорит и тот факт, что она владела несколькими языками. Вот что говорит француз на русской службе Франс де Вильбуа: «Не умея ни читать, ни писать ни на одном языке, она говорила свободно на четырех, а именно на русском, немецком, шведском, польском, и к этому можно добавить еще, что она понимала немного по-французски».
Кроме того, Екатерина отличалась завидным здоровьем и физической силой. Да, под конец своей не очень долгой жизни — умерла царица в возрасте сорока трёх лет — она была насквозь больной и редко поднималась с постели.
Но в молодости Екатерина могла дать фору иным мужчинам. Камер-юнкер Фридрих Берхгольц в своём дневнике описывает случай, когда ей довелось это продемонстрировать. Дело было на свадьбе, куда Пётр был приглашён в качестве свадебного маршала, то есть главного распорядителя. По обычаю ему полагался маршальский жезл, а это штука довольно тяжёлая. Царь приказал своему денщику Бутурлину взять жезл за один конец и держать его на вытянутой руке. Тот не сумел: выронил. «Тогда его величество, зная, как сильна рука у императрицы, подал ей через стол жезл. Она привстала и с необыкновенной ловкостью несколько раз подняла его над столом прямою рукою, что всех нас немало удивило».
Но главное было всё-таки не в этом. А в том, что эта женщина, на родство с которой претендует сразу несколько народностей, — немцы, эстонцы, латыши, литовцы и даже поляки — была абсолютно предана России. В несчастливом Прутском походе 1711 г. русскую армию окружили турки. Вместе с армией в «котёл» попали царь и его супруга, находившаяся на седьмом месяце беременности. Но безвыходных положений не бывает. Екатерина сняла драгоценности и отдала как выкуп. Царь, царица и армия получили свободу. Нервное потрясение матери убило будущего ребёнка Екатерины: он родился мёртвым. Но русская история осталась живой.
Свежие комментарии