На протяжении нескольких лет корреспондент АиФ.ru снимала видеопаспорта сирот для будущих усыновителей по заказу одного из благотворительных фондов. В числе сиротских учреждений оказался и «дом ужасов» из Челябинска, как его успели окрестить в СМИ.
«Рыбалка — это наше главное и единственное в детдоме увлечение, — рассказывал мне тогда Сашка, на редкость красивый мальчик лет 15. — Ну, ещё удрать. Всё равно вернут, зато потусишь».
Чем дальше от города
Я попала на съёмки от благотворительного фонда случайно. Несколько лет назад через знакомых меня попросили снять мини-фильмы о воспитанниках одного сиротского дома. Предупредили сразу: там живут дети с ВИЧ-инфекцией, и работать с ними штатная бригада фонда отказалась. После первой съёмки мы с видеооператором втянулись и «волонтёрили» ещё три года.
Снимая видеопаспорта сирот, мы передвигались по области на огромные расстояния и подмечали разные детали. Например, в детдоме, что в 300 километрах от Челябинска, мы узнали, что воспитанники почти не посещают школу, редко выходят за стены учреждения и не имеют элементарных навыков самообслуживания. А в непосредственной близости к Челябинску школы-интернаты богаче, с детьми педагоги занимаются больше и лучше. Их воспитанники всегда опрятны, умеют петь, танцевать и рисовать, а актовые залы ломятся от подарков спонсоров.
Поэтому я очень удивилась, узнав, что в одном из сиротских учреждений, в непосредственной близости от областного центра, творятся такие ужасы. Сразу несколько бывших воспитанников учреждения признались своим приёмным родителям, что к ним в школу-интернат часто приезжал некий «друг Серёга», а педагоги якобы «продавали» ему детей, выводя на озеро на рыбалку. Мальчики утверждали, что в сексуальных развлечениях с ними даже участвовали сотрудники интерната — заместитель директора и её муж, также сотрудник детдома. Дети пересказывали кошмарные подробности, а руководство учреждения лишь отмахивалось, мол, это всё не правда, а больная фантазия их воспаленного воображения. Ведь это не просто дети — инвалиды.
Рыбалка — единственное развлечение
Оскандалившаяся школа-интернат для детей с ограниченными возможностями здоровья находится в часе езды от Челябинска. Имеет 8 вид. То есть здесь обучаются дети с психическими заболеваниями — задержками речи или умственного развития. В окрестностях почти нет жилых домов, магазинов, объектов соцкультбыта. Поблизости только озеро, потому рыбалка для мальчишек — одно из любимых развлечений, почти единственное. Само здание школы-интерната большое, чистое, но серое и неуютное. Все замки на окнах комнат наглухо забиты: чтобы дети не убегали. Воспитатели даже жаловались, что детишки прыгают со второго этажа по ночам, намереваясь «свалить». Никто из них не знает, куда и зачем. Полиция беглецов ловит, привозит назад, педагоги получают взбучку, и всё продолжается до следующего ЧП. Так и живут. Единственный просвет — рыбалка. К этому увлечению мальчишек пристрастили учителя технологии. Правда, один из воспитанников во время съёмок как-то пожаловался нам, что на уроках труда они делают столярные изделия на продажу. А всё, что касается рыбалки, якобы, кружок по интересам и покрыто тайной. Вроде как они, воспитанники, делают даже снасти для зимней рыбалки, но сами не рыбачат, а предприимчивые воспитатели или «кто-то» всё это продаёт. Вообще все мальчики хором звали нас с оператором на озеро. Кричали, что рыбалка их недавно сильно захватила, они ездили на соревнования по рыбной ловле в челябинский парк и даже что-то выиграли. Об особенностях здешней рыбалки, включающей в себя, как выяснилось теперь, «друга Серёгу» сигареты, шампанское и секс в камышах, никто, конечно, не рассказывал.
Всё серое, мрачное
Я помню, как мы долго ходили по территории школы-интерната в поисках локаций для съёмок. В комнатах надо постараться, чтобы найти более-менее яркую картинку. На стенах ни рисунков, как в других детдомах, ни грамот — лишь скучные обои, да вереницы одинаковых, совершенно не отличающихся друг от друга кроватей. На некоторых сидит мягкий игрушечный слон или котенок, на других нет — вот и вся разница. Санузлы чистые, но казённые, мрачные — череда кранов над умывальниками, унитазы, ванны для мытья ног и десятки резиновых тапочек около них.
На улице — никаких качелей, каруселей, красивых растений. Подобие заботы о детях — несколько раскрашенных пней, видимо, символизировавших что-то из сказок. Детям на улице заняться нечем, разве только в футбол погонять, или покурить за гаражами, что они тайком и делали.
Хорошо помню, как однажды мы снимали нескольких мальчишек 9-11 лет. Один из них сказал, что хочет рисовать. Ему принесли краски, альбом и фломастеры. Мальчик рассказал о себе, мы закончили съёмку и тут ребёнок встал и спросил: «А можно я себе этот лист и фломастеры оставлю?». Мы с оператором очень сильно удивились: неужели дети здесь не могут рисовать, когда захотят, а лишь тогда, когда разрешат?
Димка — «Ниндзя» и Сашка-модель
В другой раз, когда мы уже измучились в поисках локации, где можно было передать характер подростка или малыша, один из мальчишек по имени Дима заявил: «А я — Ниндзя». Мы посмеялись, но, когда оператор включил камеру, ребёнок продемонстрировал весёлые акробатические па, громко крича и улюлюкая. Артистизм Димы не заметить было невозможно. И я с горечью подумала, что в интернате его не ждёт никакой цирковой кружок или секция акробатики. Разве только швейная мастерская, но она, понятное дело, не пользуется популярностью у пацанов.
Затем нам довелось снимать видеопаспорт Саши, подростка лет 16. Когда он вышел и принялся рассказывать о себе, как и большинство здешних ребят, едва мог связать несколько слов. Косноязычие его полностью компенсировал внешний вид. Подросток выглядел как фотомодель. Такого симпатичного, даже красивого, подростка редко встретишь на улицах города. Страшно представить, ведь наверняка красоту мальчишки рассмотрела не только я. Саша, увидев выключенную камеру, позже откровенно признался — единственное развлечение тут — «убежать в город, когда рыбачить нельзя».
А теперь я пишу и думаю, не попали ли Димка-«Ниндзя» и Сашка-модель в число тех ребят, что рассказали опекунам о страшной тайне детдома?
Довелось нам побывать и на пляже озера, где, как теперь известно, мальчишки не только рыбачили. Его-то и пляжем не назовёшь. Так, кусок берега, поросший камышами в человеческий рост.
Правда, в наш визит увидели мы на нём не детдомовских, а городских ребят. Подростки сразу заявили: «Мы не детдомовские и ничего общего иметь с ними не хотим». Мы поинтересовались почему? Мальчишки с нескрываемой злостью бросили несколько фраз, мол, воруют они, нехорошие люди, хоть их и кормят, и государство заботится, а нельзя ничего оставить — тащут всё. Даже то, что не нужно, казалось бы. «Подлые они, лживые, бесхарактерные, беспринципные. За пять копеек продадут душу, друга и Родину», — так охарактеризовали сверстников «городские». Спорить мы не сочли нужным.
«Это как зона»
На условиях анонимности сотрудница одного из детских домов Челябинской области призналась корреспонденту АиФ.ru, что верит всем изложенным фактам. Что, как ни крути, насилие в сиротской системе было, есть и всегда будет. «Это как зона, — констатирует Наталья. — Можно не говорить, закрывать глаза, но старшие насилуют младших, бьют, унижают. Это всё — звенья одной цепи. Но вот о прямо такой открытой продаже детей для сексуальных нужд предполагаемым усыновителям я не слышала никогда».
Наталья считает, что мальчишки в чём-то «виноваты сами». То есть, безусловно, глупо так говорить о детях 10-14 лет, да ещё и с нарушением интеллекта. Но надо иметь в виду, что в казённых стенах все не выглядит таким ужасным, как кажется сторонним людям. «Никто ведь не делает квадратные глаза, когда узнаёт, что на зоне один зэк "опустил" другого, — откровенничает собеседница. — Примерно так и здесь. Мальчишки или девочки вступают в интимные отношения, младшие со старшими, иногда их не особо и кто-то принуждает. Всё это так, по дурости». Педагог согласна, что это, конечно, ужасно и ненормально. Тем не менее, это факты, и ничего с ними не поделаешь. Дети даже не «качают права», не жалуются, не сопротивляются.
Один из челябинских геев по имени Денис, тщательно скрывающий свою ориентацию, тоже воспитанник детдома. Он признался, что с ним совершали, называемые сухим языком следствия «действия сексуального характера» «за мороженку» с десяти лет. Иными словами, секс в детдомах настолько обесценен, что не считается чем-то особенным. Денис признаётся, мол, сейчас детям немного легче, им дают и более-менее приличную одежду от спонсоров, и конфеты, а во время его детства приходилось сложнее. Он вынужден был «зарабатывать» каждую вкусняшку. «Я верю в изложенные факты 50/50, — говорит он. — Я рос в другом детдоме, у нас такого беспредела не было. Педагоги просто воровали, ничего страшнее не делали. Но, думаю, если бы был какой-то такой же "друг Серёга", никто бы из них от бабла не отказался». По словам Дениса, к одному воспитаннику их интерната примерно так же приезжал взрослый «дядя». Никаких документов, подтверждающих родственные связи, он не привозил. Слухи ходили всякие, но мальчика с ним всегда отпускали, на выходные, с ночёвкой. «А сейчас этот парняга в Дании или Швеции живёт, — не без зависти в голосе говорит Денис. — Официально замуж вышел за какого-то иностранного богача». Молодой человек признаётся, что жить за счёт богатого любовника — его мечта. Он не хочет работать, ведь это сложно, надо вставать рано. А в детдоме их не приучили к обычной жизни, а, напротив, «к халяве». Еда, крыша над головой, одежда всегда достается само, ничего не нужно делать.
«Их будущее — "черная яма"»
О роли педагогов и директора в истории, которой занимается следственный комитет, стоит сказать отдельно. За все те случаи, когда мы приезжали в интернат, директора я не видела ни разу. Вероятнее всего, её и не было на месте. Всегда о съёмках договаривалась, встречала нас, сопровождала во время общения с детьми одна из её заместителей. Мы с этой женщиной сблизились, созванивались, рассказывали о своих семьях. Именно этого воспитателя и обвиняют сейчас, по словам детей, в сутенёрстве и даже в личном участии в предполагаемых сексуальных домогательствах вместе с мужем, также сотрудником детдома.
У этой семьи свой взрослый сын. Они живут неподалёку от интерната. Вся их жизнь — дом, сын, работа. Женщина показалась мне строгой, властной, самоуверенной, но заинтересованной в судьбе подростков. Она знала об интернате всё — от работы столовой до написания характеристик воспитанникам. Как-то она призналась мне, что никогда в жизни не усыновила бы ребёнка из детдома и не разрешила бы хорошим знакомым сделать это. Мол, это не те дети, у них уже непорядок с психикой, это не корректируется. Она говорила о будущем выпускников, как о «чёрной яме». С её слов, у них только две дороги: самым тяжёлым — в дом инвалидов, а тем, что более-менее — как повезёт. Однажды рассказала, как из интерната сбежали двое мальчишек, поймали машину, и сердобольный водитель подвёз их в другой город. Сетовала, что они тогда чуть с ума не сошли: как же так можно, взрослые люди знают, что дети из детдома, ночью куда-то бегут, и способствуют им? А в конце добавила, хорошо, что мальчишек нашли, и никто их не обидел.
Сейчас опекуны ребят, что решились рассказать о детдомовских ужасах, боятся, что у них заберут детей. Им уже не единожды намекали на такой возможный финал. Говорят, у мальчиков слишком сложные диагнозы. Приёмные мамы, до этого активно общавшиеся с прессой, предпочитают теперь молчать. Следственными же органами начата проверка по фактам многочисленных возможных изнасилований. 51-летнего «друга Серёгу» нашли и задержали. У него оказался оформлен так называемый гостевой режим, который даёт право посещать детей в интернате, знакомиться с ними и проводить время. Воспитателей временно отстранили от работы, а директора уволили.
Свежие комментарии