Кандидат экономических наук, экс-министр сельского хозяйства РФ Виктор Семенов – в колонке для АиФ.ru рецензирует взгляды цконфликт между Константинопольским и Московским патриархатами.
Статья Сергея Чапина «РПЦ без прихожан», появившаяся на сайте «Ведомостей» затрагивает три большие темы — церковный конфликт между Константинопольским и Московским патриархатами, роль мирян в этом конфликте и роль мирян в Церкви вообще.
Говоря о прекращении Евхаристического общения между Москвой и Константинополем, автор пишет: «В данном случае — это попытка одностороннего вовлечения священников и мирян РПЦ в административно-политический конфликт между патриархом Кириллом и патриархом Варфоломеем. Патриарх Кирилл предельно обостряет конфликт и максимально расширяет его границы».
Что же, в рассмотрении любой ситуации можно выделить факты и оценки. Люди могут сочувствовать какой-то из сторон — и, соответственно, возлагать ответственность на другую. Это вопрос личных предпочтений. Какие события имели место — это вопрос проверяемых фактов. С точки зрения фактов инициатором конфликта — и активной стороной в его расширении — является именно патриарх Варфоломей и его окружение.
Конечно, есть люди, которые считают его действия оправданными — но это вопрос оценок. На уровне фактов инициатором текущих трагических событий является Константинополь, Москва является реагирующей стороной. Говорить о том, что «Патриарх Кирилл обостряет конфликт» — это не значит давать спорные оценки. Это значит противоречить хорошо известным фактам.
При этом речь идет о подчинении церковной веры единому центру, который, с точки зрения твердого хранения Православного Предания, выглядит уязвимым. Пересмотр Константинополем канонов относительно невозможности второбрачия духовенства, почетные награды, которые он выдает американским политикам, известным своей упорной борьбой за продвижение абортов и извращений — таким как Джо Байден или губернатор Нью Йорка Эндрю Куомо — все это вызывает сильные сомнения в способности людей, окружающих эту кафедру, удерживать чистоту православной веры перед лицом давления со стороны сил этого мира.
Другая сторона проблемы — отношения Церкви и государства. В определенных кругах считается признаком хорошего тона утверждать, что «РПЦ сливается с государством» — обычно не затрудняя себя уточнениями, что именно понимается под таким «слиянием».
Украинская ситуация представляет собой пример предельно открытого и явного вмешательства государства в церковные дела и использования церковной проблематики в чисто государственных целях. Об этом прямо и недвусмысленно заявляли организаторы всего автокефального проекта. Как сказал Петр Порошенко, «Автокефалия — это вопрос нашей независимости. Это вопрос нашей национальной безопасности. Это вопрос всей мировой геополитики». Джо Байден также отмечал, что «важность возникновения в Украине Единой Поместной Православной Церкви для утверждения государственности». Патриарх Варфоломей прямо говорил о том, что действует «по просьбе правительства Украины», и действительно, с просьбой об автокефалии обращались государственные деятели, часть из которых даже и не притворялись православными по вероисповеданию. Президент Порошенко заседает в президиуме так называемого «объединительного собора» и в тексте «томоса об автокефалии» говорится, что он выдается, в частности, ему лично.
В этой ситуации признать действия Константинополя — значит признать, что Мировое Православие должно управляться Константинопольским патриархатом, который, в свою очередь, управляется светскими политиками более чем неочевидного благочестия.
Кроме того, государство не просто выстраивает под себя церковную структуру — но и воздвигает гонения, с открытого одобрения Константинополя, на Украинскую Православную Церковь, возглавляемую митрополитом Онуфрием.
С точки зрения президента Порошенко, Украинская Православная Церковь — это «щупальца врага», которые надо «обрубить» и «пятая колонна», спикер Верховной рады Украины Андрей Парубий заявил, что УПЦ — это «не Церковь, а КГБистская секта», и обвиняет «гундяевских священников» в убийствах «украинских воинов». С целью вынудить духовенства к участию в «объединительном соборе» священников вызывали в СБУ, в храмах и домах священников проводят обыски.
Рада принимает ряд законопроектов, направленных против Украинской Православной Церкви, в частности, о принудительном переименовании Церкви, направленный, в частности, на отъем ее храмов. Все это происходит на фоне горячего одобрения, которое светские власти другой страны — США — выражают всему проекту.
То есть содержание конфликта — не том, какого именно патриарха будут поминать в той или иной церкви, а в том, как вообще должна быть устроена Церковь, должна ли она быть подчинена светским центрам власти и служить свестким целям, и может ли правительство самым грубым образом вмешиваться в церковные дела и преследовать церковь, которая чем-то его не устраивает.
Теперь перейдем к вопросу о вовлеченности мирян. Автор обсуждаемой статьи инкриминирует «патриарху Кириллу и его синоду» попытку «вовлечь мирян в церковную политику и требованием к каждому из них лично вступить в конфликт с КП».
Дело в том, что если кто-то утверждает, что православная вера требует от вас признавать его в качестве «первоиерарха» и, по религиозной совести, оказывать ему всякое повиновение, вы можете ответить на это либо подчинением, либо отказом — то есть конфликтом. И если вы мирянин, сколько нибудь интересующийся своей верой — и обязательствами, которые она налагает — как-то реагировать придется. Впрочем, даже при желании как-то деликатно не замечать притязания фанара, это не получится — вы либо признаете митрополитом Киевским Онуфрия, либо Епифания. И перед таким выбором вас ставит отнюдь не «патриарх Кирилл и его синод», а именно Константинополь.
Автор ставит вопрос: «Но вопрос гораздо глубже: как можно подтвердить, что мирянин Петр Иванов — это член именно РПЦ и для него решения синода имеют обязательную силу? Ответ звучит шокирующе и неожиданно: никак».
Но ответ достаточно очевиден — дело в желании самого Петра Иванова. Если он считает себя членом Русской Православной Церкви, и дорожит своей принадлежностью к ней, то для него решения синода обязательны. Церковь — добровольное сообщество.
Списки членов церковной общины, конечно, возможны, но это неизбежно предполагает вопрос о том, кто будет включен, а кто исключен. Есть протестантские общины с четким делением на «духовно возрожденных» и «внешних», и ясными списками, но они не могут обойтись без практики жесткого отбора — и внимательного контроля за поведением своих членов. Мой друг, баптистский пресвитер, рассказывал мне о молодом члене общины, которого видели в обществе женщины — после чего братья стали спрашивать его, не впал ли он в какой грех, и побудили его поскорее оформить законный брак. Такое внимание к поведению друг друга имеет положительную сторону — люди действительно помогают друг другу удаляться от греха — но многим из нас такая опека показалась бы невыносимой. Между тем, она неизбежна — иначе дела общины начнут решать «невозрожденные» люди, не разделяющие принципиальных для нее убеждений.
В Православии вовлеченность людей в церковную жизнь может быть разной — кто-то не пропускает ни одного богослужения, активно трудится в воскресной школе и вообще старается проводить вне церковной ограды как можно меньше времени, кто-то заходит в Церковь, которую он считает своей, по большим праздникам (или, напротив, скорбям). Ставить здесь четкую загородку — вот вы внутри, а вы — снаружи, вы в списке, а вы — нет, значило бы препятствовать постепенному и плавному вхождению человека в церковную жизнь.
Можно, конечно, сетовать — как это делает автор — на то, что «Церковь не может стать точкой роста для новой гражданской активности». Но это неизбежно ставит вопрос о том, о какой именно «гражданской активности» идет речь. Гражданская активность бывает разная — сторонники новой структуры, кричащие под окнами у митрополита «Комуняцького попа — на гілляку, як москаляку!» это тоже гражданские активисты.
Если же мы говорим об активности другого рода, которая более приличествует людям церковным — о делах милосердия, об участии в строительстве храмов, в миссионерской работе, в духовном образовании — то здесь активность православных мирян, несомненно, растет, и будет расти. Возможно, говоря о том, что «Церковная иерархия изолировалась от мирян и предпочла союз с государством» автор описывает свое видение ситуации, принятое среди людей его круга — и круга, мы можем смело заметить, узкого. Возможно, ему стоит выйти за его пределы, чтобы обнаружить живую и растущую Церковь, где миряне, священники и Епископы вместе трудятся над созданием чего-то гораздо более важного, живого, радостного и спасительного, чем то «общество» которое постоянно упоминается в статье.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Свежие комментарии