Император Александр Благословенный хотел вернуться к «чистым и светлым идеалам истинного крепостного права». Но его ссылки на действующий закон были бесполезными и даже опасными.
215 лет назад, 3 марта 1804 г. император Александр I сделал небольшой шажок в сторону отмены крепостного права. Во всяком случае, в этом уверены те, кто не продвигается дальше описания соответствующего Указа.
Да, согласно распоряжению царя, отныне запрещалось продавать крестьян без земли. То есть переводить их в категорию «дворовых людей», которые являлись не более, чем домашними рабами.
Казалось бы – мера справедливая и долгожданная. Всё верно. Но есть нюанс. Русских крестьян это не касалось почти никак. Указ относился только к крестьянам Прибалтики. Так сказать, учебно-тренировочный регион. Своего рода пристрелка – а как оно пойдёт, если что-то похожее устроить на всей территории Российской Империи?
В принципе, вполне разумная мера. Обкатка «прогрессивного решения» на нескольких областях с целью дальнейшего распространения повсеместно. Другое дело, что надо ещё как следует посмотреть – насколько это решение было прогрессивным.
Идея покончить с практикой продажи крестьян без земли была не нова. Она периодически возникала на протяжении как минимум второй половины XVIII столетия. И возникала, разумеется, не на пустом месте. Каждый монарх рано или поздно задумывался о финансах своего государства. И о том, откуда, собственно, берутся деньги. По всему выходило, и совершенно справедливо, что основной налоговой базой является крестьянство. То есть люди, работающие на земле и производящие продукт. Увеличение этой базы сулило дополнительные доходы, а сокращение должно было восприниматься крайне болезненно.
А тенденция к сокращению была. И весьма серьёзная. После Манифеста о вольности дворянства, согласно которому благородное сословие могло жить в своё удовольствие и нигде не служить, количество дворовых людей в поместьях стало расти. Лакеи, няньки-дядьки, кучера, гайдуки, форейторы, сенные девки, белые и чёрные кухарки, кухонные мужики, в общем, всё, что нужно уважающему себя господину и его семье для жизни в своё удовольствие. Русский экономист, академик Андрей Шторх, будучи современником и свидетелем всего этого дела, видел в нём почти катастрофическое явление: «Число крестьян, которые отвлекаются от полезнейшего из всех занятий и непроизводительно употребляются для домашнего услужения так велико, что в других странах не могут себе этого и представить. Можно без преувеличения сказать, что в русском помещичьем доме втрое или впятеро больше слуг, чем в таком же немецком. О домах же вельмож и говорить нечего. В деревнях эти вредные нахлебники государства приносят своим господам хоть некоторую пользу ремесленными работами, которым их иногда обучают. Но в городах это бывает редко, и там в помещичьем доме всегда найдёшь множество совершенных дармоедов. Если бы возможно было сделать точную перепись всех слуг и дворовых людей, то все были бы поражены тем ущербом, который терпит от этого государственное хозяйство».
Александр I, будучи вполне просвещённым государем и весьма проницательным человеком, прекрасно обходился без переписи. Ему всё было очевидно и так. Дворянство не просто обзавелось многочисленной дворней и на этом успокоилось. Нет – потребность в дворовых людях постоянно растёт. Там, где есть потребность, то есть спрос, возникает предложение. То есть появляется рынок. Рынок торговли людьми. Уже не крепостными, а, фактически, рабами. С соответствующими объявлениями в газетах: «Продаётся 30 лет доброго поведения девка, умеющая делать сыр и чухонское масло. 120 рублей».
Рынок не просто появляется. Он развивается. В оборот как товар вовлекаются всё новые и новые дворовые люди. Те, которые могли бы работать на земле и производить продукт. Продают их, разумеется, без земли, потому что зачем она нужна? И так всё купят, и ещё попросят.
Именно в это целился император. В мае 1801 г. в Государственный совет по его инициативе вносится записка «О непродаже людей без земли», за автором которой стоял сам Александр. И начал он с исторического обоснования, совершенно справедливо указав: «Продажа крестьян без земли нигде законами не утверждена, сие лишь обычай, неопределённостью и многими злоупотреблениями допущенный». Ссылается автор при этом на Соборное Уложение 1649 г. Согласно его статьям, крестьяне действительно прикреплялись к земле. К земле, но не к хозяину. И перейти к другому барину могли только с землёй же, оставаясь крестьянами и не переходя в категорию холопов. Автор записки настоятельно рекомендовал вернуться к этой норме, поскольку то, что творится сейчас, «оскорбительно для человечества, а также противно всем государственным причинам».
Иными словами, ничего особенно «прогрессивного» царь не предлагал. Напротив – это был откат к реалиям полуторавековой давности. Так сказать, к «чистым и светлым образцам истинного крепостного права».
Надо ли говорить, что попытки государя сослаться на никем не отменённый, действующий закон потерпели крах? Причём члены Государственного совета недвусмысленно намекнули императору, что от этих его попыток может «произойти великое зло».
Грубо говоря, всю историю с попыткой Александра хоть как-то снизить градус беспредела в крестьянском вопросе, можно свести к такому вот вымышленному диалогу:
Император Александр:
- Господа, а вам не кажется, что вы запустили руку в бюджет государства, а, значит, и в мой карман, по самый локоть? Может быть, прекратите подрезать налоговую базу? Тем более что и закон на моей стороне...
Члены Государственного совета:
- Вам, государь, лучше этот вопрос не поднимать, и вообще его не касаться. Потому что здесь серьёзные деньги крутятся. Если коснётесь, с вами сделают, как с вашим папенькой, Павлом I. Апоплексический удар табакеркой в висок, петля из офицерского шарфа на шею, и привет. Он, между прочим, ещё в 1797 году издал указ о продаже крестьян без земли. И до чего дошёл? Вот то-то же.
Максимум, чего добился Александр, это то, что ему позволили «тренироваться на кошках». То есть попробовать тот самый указ на помещиках и крестьянах Прибалтики.
Свежие комментарии