По «Морскому Уставу» Петра Великого каждому матросу полагалось 7 вёдер пива в месяц. Как говорится, «не пьянства ради, здоровья для».
300 лет назад, 24 ноября 1718 г. Пётр I издал указ, предписывающий построить в Санкт-Петербурге каменную пивоварню и деревянные погреба, «потребные для хранения шести тысящ двенадцативедерных бочек пива, за счёт казны». С этого момента принято отсчитывать начало государственного промышленного пивоварения в России.
Тут возникает сразу несколько вопросов. В частности, излишне патриотично настроенные граждане могут возмутиться: «У вас чего ни хватишься, всё Пётр Великий либо устроил, либо привёз из-за границы. Что, до него на Руси и пива не умели сварить?». Другие отметят, что, дескать, вот сколько иностранцев Пётр в Россию притащил — налетели, как саранча. Раньше русский человек обходился без пивзаводов, а только пришёл царь-плотник со своими немцами, так вынь да положь им пиво, да ещё в тысячи бочек.
Штука, однако, в том, что следует обратить внимание на одну важную деталь. Кому именно, и с какой целью царь Пётр указывает на необходимость строительства пивоварни.
Указ был дан Адмиралтейств-коллегии. И все эти тысячи бочек пива должны были идти только и исключительно на нужды флота.
Здесь весьма уместно будет привести фразу, которой часто щеголяют любители приложиться к кружке пенного: «Не пьянства ради, здоровья для». И если сейчас это действительно только оправдательная отговорка, то в начале XVIII столетия — суровая реальность.
Месячная порция нижних чинов на флоте состояла из следующих продуктов: «45 фунтов ржаных сухарей, 10 фунтов крупы овсяной, 5 фунтов крупы гречневой, 10 фунтов гороха, по 5 фунтов солёной говядины и свинины, 4 фунта сушёной рыбы». Пища добротная и сытная, спору нет. Но всё-таки сплошные консервы и каши. Вязкие, плотные, густые, в общем, надо ещё постараться проглотить. И усвоить.
Вот для этого в рацион моряка и был введён отдельный паёк — 16 чарок хлебного вина, то есть водки, и 7 вёдер пива в месяц.
Другое дело, что среди резонов Петра часто указывают вот что: «Скорее всего, введение пива в паёк было установлено Петром по аналогии с флотским рационом ведущих западноевропейских держав, в чём Государь мог убедиться, когда в августе 1716 г. командовал на Балтийском море объединёнными эскадрами союзных флотов — английской, датской, голландской и русской».
А вот это — вряд ли. Пиво в рационе русского моряка появилось абсолютно без оглядки на европейский стандарт. Да, озаботился этим делом действительно Пётр. Но исключительно с опорой на собственный, отечественный опыт.
За три года до принятия принципиального решения: «Российскому флоту быть» и за четыре года до первого заграничного путешествия, Пётр посетил Архангельск — единственный на тот момент морской порт России. Край с богатейшей традицией промыслов, торговли и мореплавания. И, что немаловажно, пивоварения.
Поморы руководствовались той же формулой: «Не пьянства ради, здоровья для». И пиво, которое варилось по всей Двинской земле, было часто предназначено именно для морских промыслов. Кстати, иностранцы ценили его весьма высоко. Вот что особо отметил голландский художник, путешественник и писатель Корнелис де Брюйн, бывавший в Архангельске и беседовавший с Петром: «Пиво здесь очень хорошее, но продавать и варить его без разрешения нельзя. Жители могут варить пиво в количестве, потребном для их семьи, и за особую плату. Многие, впрочем, от этой платы избавлены».
Избавлены были как раз те, для кого пиво было необходимо — люди, занимающиеся морским промыслом. И было оно примерно таким: «Пиво, варимое на здешних пивоварнях, есть обыкновенно из ржаного солода, крепкое, тёмно-бурого цвета, питательное, сильное и здоровое, однако ж не для всякого приятное».
Дело было не в том, приятно оно, или нет. А в том, что именно ржаное пиво было отличной профилактикой крайне неприятной болезни высоких широт — цинги или скорбута. О том, что такое витамины, тогда понятия не имели. Однако всем было очевидно, что если мореход пьёт пиво, то зубы у него не шатаются, и дёсны не кровоточат.
Самое интересное, что изначально в Петербурге варили пиво именно русские мастера, специально вывезенные Петром из Москвы. Известны даже их имена. Иван Лапшин, Емельян Яковлев и Василий Семёнов — «купецкие люди, яко же есть пивовары». Начали они это дело за несколько лет до указа Петра. И, в общем, справлялись неплохо.
Однако Пётр всё-таки настаивает на том, чтобы государственные пивоварни были устроены «на галанский манер». То есть по голландской технологии и с голландскими же мастерами.
Тому была веская причина. И это вовсе не «низкопоклонство перед Западом». Русские частные компании были вынуждены мириться с не очень комфортной логистикой. Хмель заготавливали в Москве, Костроме, Твери и Владимире. Рожь и полбу — в Нижнем Новгороде, Муроме и Арзамасе. Везти всю эту радость обозами по знаменитому русскому бездорожью было накладно.
Адмиралтейство же имело другой ресурс. Хмель и солод можно было спокойно брать поближе. Особенно если учесть успехи русского оружия в Северной войне. Огромное количество шведских мыз в Прибалтике, ориентированных как раз-таки на пивоварение, было взято в качестве трофеев. Плюс — захват и конфискация иностранных судов, идущих в порты врага — Швеции.
Все эти продукты были «заточены» под европейский формат пивоварения. Так что голландских мастеров призвали не потому, что русские не годились. А потому, что надо было осваивать трофейное добро.
Тем не менее, первая победа русского флота — Гангутское сражение 7 августа 1714 г. — была целиком и полностью обеспечена отечественным тылом и отечественным продовольствием. В том числе знаменитым ржаным пивом.
Свежие комментарии