«Пробка», в которой стоят сотни желающих побывать на главной вершине планеты, и список погибших от истощения и гипоксии (11 человек за 11 дней) — майские новости Эвереста.
Как люди оказываются в очереди за смертью? «АиФ» попытался разобраться с помощью известного альпиниста Николая Захарова.
— Я ходил на Эверест (8848 м) 3 раза. Это не самая опасная вершина в мире. Там даже нет такой лавинной опасности, как на пике Победы (7439 м, расположен на границе Киргизии и Китая). Просто на Эвересте срабатывает закон: чем больше народа туда рвётся, тем больше несчастий случается (если в 2005-м на Эверест поднялись 307 человек, то в 2018-м — 802 человека. — Ред.).
«Здесь был Вася»
То, чем занимаюсь я и мои воспитанники, — это спортивное восхождение по очень крутым, отвесным стенам на больших высотах в разных точках мира. Там не просто очередей нет, туда вообще, кроме нас, никто не лезет! Но спорт и то, что происходит на Эвересте, — это абсолютно разные вещи. Там — бизнес, коммерция.
Нет, я не против того, чтобы люди зарабатывали на альпинизме. Я и сам работал гидом, за деньги водил людей в Альпы по сложным маршрутам, когда в 90-х зарплату не платили. Но я тренировал их, готовил как спортсменов. А людей, которые хотят взойти на Эверест, зачастую никто не готовит. Среди них есть даже те, кто вообще никогда альпинизмом не занимался. Они просто хотят галочку поставить — мол, был на самой высокой горе мира.
Речь не о том, что плохие гиды, инструкторы. Я знаком со многими из них — это высококлассные альпинисты (в частности, наш «Клуб 7 вершин»). Просто так работает эта индустрия для любителей острых ощущений. Главное в контракте у клиентов (так их называют) — оплата, а документы о состоянии здоровья, наличии опыта — это формальность.
Я понимаю, запретить коммерческие восхождения нельзя. Для того же Непала или Тибета это огромная статья доходов. Но надо же как-то это регулировать, что-то делать, потому что всё, уже край.
Помощь от русских
Есть два классических маршрута на Эверест: северный (со стороны Тибета) и южный (со стороны Непала). То есть самих маршрутов больше, но для коммерческих экспедиций пригодны только эти два. Лично я не люблю Эверест на классических маршрутах. Насмотрелся там... Это же кладбище. А что делать с умершими? Вертолёт на склон не сядет, площадка нужна. Тела вмёрзли в лёд, просто так не возьмёшь. Когда я сказал «кладбище», были те, кто меня за это ругал. Но как иначе это назвать, раз люди там лежат, успокоились навсегда...
1996 год. Бизнес на Эвересте только набирал обороты. Мы с ребятами (все мастера спорта) шли по ещё не пройденному маршруту со стороны Тибета. Начиная с 8300 м наш маршрут совпал с классическим. И вот — сначала швейцарец, умерший от отёка лёгких, потом где-то на 8700 м лежали тела трёх индусов, которые поднялись на вершину, а вниз спуститься уже не смогли. Буран, видимость стала исчезать... Оставалось меньше сотни метров до вершины. Я тогда их так и не прошёл. Решили идти на спуск. Обидно, но других вариантов не было. Мы почему тогда выжили? Мы шли командой — друг друга даже ночью из вида не теряли.
Примерно в это же время со стороны Непала на вершину двигались две коммерческие экспедиции под руководством Роба Холла и Скотта Фишера. Тогда погибло 5 человек, включая Фишера и Холла. Художественный фильм «Эверест», который вышел несколько лет назад, довольно точно описывает эту трагедию. Знаю это, потому что Толя Букреев (был гидом из команды Фишера, он лично спас 3 человек — тех, кто мог двигаться и до кого он сумел добраться. — Ред.), с которым мы хорошо были знакомы, всё так и рассказывал.
Моя жена Люба, когда сверху начали спускать тех, кого спас Букреев, находилась на непальской стороне — остановилась на ночёвку в деревне на 4200 м. Своими глазами видела этих людей — все сильно помороженные, у одного носа не было. Смотрела на них и молилась обо мне.
Отдельно хочу сказать про Толю. Что касается альпинистов-спортсменов, то общеизвестно, что русские всегда придут на выручку. Я не помню, чтобы кого-то бросили, а у меня восхождений где-то 370. То есть создаётся спасотряд и люди начинают бороться за человеческую жизнь, забыв про своё восхождение. Нас так учили. Это всё из советской школы альпинизма, которая была лучшей в мире. Поэтому многие опытные альпинисты из-за рубежа и учат наш язык.
Но не буду лукавить: если на большой высоте (8500–8600 м) кто-то упадёт и не сможет двигаться, то, какой бы силы ни был спортсмен, он не сможет его стащить вниз в одиночку. Тут надо человек 16 — четыре четвёрки, чтобы менялись. Объясню. Вот я внизу подтягиваюсь 30 раз, а на вершине Эвереста — 1. Настолько падает работоспособность. И это я говорю про спортсмена, а не про клиента. Простого человека даже винить нельзя в том, что он бросил упавшего. Всё равно ничего не смог бы сделать. Другое дело, что надо предупредить: если кому-то на высоте плохо становится, его пинками надо гнать вниз.
В чём ещё отличие спортсмена от клиента? Спортсмен со своим опытом в экстремальной ситуации знает, где выход. А ситуации эти возникают постоянно: погода испортилась, замерзать стал, верёвка порвалась, одна тропа и очередь — то, что случилось сейчас. А клиент? Случись что, он встанет и будет ждать решения от гида, который его сопровождает. Это потеря времени. А на высоте у времени — своя цена.
Что происходит с организмом?
Есть такое понятие — горная болезнь (высотная гипоксия. — Ред.). Возникнуть может у любого от недостатка кислорода. На её фоне воспалительные процессы очень быстро развиваются. Например, ангина легко перерастает в бронхит, бронхит — в отёк лёгких, и всё — человек сгорает на глазах за часы. Отёк мозга тоже бывает. Чем лучше акклиматизация, тем больше вероятность того, что горная болезнь пройдёт в лёгкой форме (головная боль, бессонница, тошнота). Обезвоживание организма, солнечное излучение — много факторов, которые работают против человека. Но это всё от недостатка кислорода.
Считается, что может выручить кислородный аппарат. С его использованием высота для человека как бы снижается. Допустим, он находится на отметке 8500 м (то, что выше 8000 м, называют зоной смерти: здесь организм тратит больше энергии, чем получает от внешних источников — питания, дыхания; человек начинает терять силы. — Ред.), наличие кислородного аппарата как бы спускает его, например, на 6500 м. Но тут есть своя опасность. Я ходил на высоту 8500 без кислорода. Тяжело, ноги подгибаются, но я всё время контролировал себя. Будь у меня кислород, я бы шёл гораздо быстрее, но, если бы он резко кончился, выжить было бы уже невозможно. Я уже не говорю о том, что 6500 — это тоже отметка не для жизни. Если человек родился на уровне моря, как мы с вами, то даже на вершине Эльбруса (5642 м) он долго не протянет.
Вот шерпы (народность, живущая в Гималаях; незаменимы в качестве носильщиков-проводников при восхождении на Эверест. — Ред.), они родились на другой высоте. Скажем, деревня на 4200 м — живут там, детей делают. Рождённые «внизу» на такой высоте зачать никого не смогут, организм не даст. У шерпов и состав крови иной. Это же зависит от количества гемоглобина, красных кровяных телец, которые несут кислород к клеткам. Они очень выносливые, по 10–15 раз на Эверест ходят. Да ещё сидят и курят на вершине. То есть ты туда еле живой добрался, а он сидит и папиросой пыхтит.
Кстати
■ Согласно Гималайской базе данных, количество альпинистов, поднявшихся на Эверест, за период с мая 1953 г. по декабрь 2018 г., — 9044 чел. С непальской стороны на вершину поднялись 5817 раз, с тибетской — 3227 раз.
■ Из 9044 восхождений 211 были совершены без применения кислородных баллонов.
■ За время экспедиций погибло около 300 чел. За период 2000–2018 гг. в среднем фиксировали 6,5 смерти за сезон.
■ Разрешение на восхождение (пермит) в Непале стоит 11 000 долл. Разрешение со стороны Тибета обойдётся в 9950 долл.
■ Стоимость экспедиции (продолжительность 6–8 недель) колеблется от 32 до 130 тыс. долл., в зависимости от туроператора и предоставляемых услуг. За последние 5 лет туркомпании увеличили стоимость экспедиций на Эверест на 6% со стороны Непала и на 12% со стороны Китая.
Свежие комментарии