Отец пионера-героя избивал и его, и его мать, хотя давно уже не жил с семьёй.
100 лет назад, 14 ноября 1918 г., в селе Герасимовка Туринского уезда Тобольской губернии в семье столыпинского переселенца родился первенец. Его назвали Павлом. Но до времени, когда его будут называть полым именем, дорасти не удалось. Спустя неполные 14 лет он будет убит родным дедом и двоюродным братом. И навсегда останется Павликом. Конкретно — Павликом Морозовым.
Правда о том, что он совершил, как и любая правда в принципе, многих не устраивает. По той простой причине, что она скучна, невыразительна и для обывателя малоинтересна. В ней нет ничего ни героического, ни злодейского. Обычное, в общем-то, дело.
Отец Павлика Морозова Трофим Сергеевич в 1928 г. ушёл из семьи к другой женщине. Несмотря на это, часто и жестоко бил бывшую супругу и детей. В 1930 г. стал председателем сельсовета. В феврале 1932 г. был приговорён тройкой Уральского ОГПУ к 10 годам исправительных лагерей за то, что подделывал документы, дающие спецпереселенцам, то есть сосланным кулакам, возможность покинуть место высылки. Подделывал, разумеется, за деньги.
Собственно, всё. Никакого суда, на котором Павлик мог бы выступить как обвинитель собственного отца, не было: тройки обходились без подобных условностей. Более того, не было никакого заявления или доноса от Павлика. Единственное его участие в деле заключалось в том, что он с матерью был вызван к оперуполномоченному ОГПУ уже после ареста отца. Вызвали их как свидетелей уголовного дела. Между прочим, из свидетеля очень легко стать подозреваемым и даже обвиняемым. Тем более что к делу были приобщены листки ученических тетрадей в линейку, на которых, собственно, председатель сельсовета и выписывал справки. Листки принадлежали Павлику, да и почерк на многих подложных документах был его: поскольку отец был безграмотным, Павлик писал под его диктовку.
Словом, ему были заданы прямые вопросы, ответ на которые был очевиден и так. Да, справки о бедняцком положении подложные. Да, отец получал за их оформление деньги. Да, бил меня и мать.
Можно ли считать это доносом? Вряд ли. Скорее уж — самооговор.
С другой стороны, можно ли считать это таким уж большим подвигом, так сказать, вкладом в борьбу за дело Советской власти? Тоже вряд ли.
Тем не менее вокруг этого трагического, но всё же рядового случая, было создано два почти равновеликих мифа, в каждом из которых Павлик Морозов — фигура почти планетарного масштаба.
Первый миф имеет советский генезис. Согласно ему, Павлик Морозов — безусловный герой. Для начала — пионер, чуть ли не создатель первого пионерского отряда в глухой уральской деревне. Сознательный борец за дело Советской власти, открыто выступающий на суде против вредителя и кулацкого подголоска, невзирая на то, что подсудимый — его родной отец. Целевой аудитории полагалось оценить нравственную высоту и самоотверженность юного героя, который буквально режет по живому, но иначе поступить не может, потому что Советская власть превыше всего, в том числе и родственных уз.
Второй миф времён перестройки. Согласно ему, Павлик Морозов — безусловный негодяй и подлец. Прежде всего, по той причине, что донос — вообще подлость. А донос на родного отца — подлость сугубая. Непростительная. Вот, собственно, не простили и убили. При общем одобрении односельчан, которые, дескать, и называли-то его не иначе, как «гнида» и «мелкий пакостник». Ну а в пионеры его и вовсе вроде бы приняли задним числом, спешно организовав в селе отряд уже после того, как история получила огласку.
Первый миф сейчас явно не в фаворе. Хотя объективно правды в нём всё же больше. Во всяком случае, первая учительница Павлика Лариса Исакова свидетельствует о том, что пионером он всё-таки был: «Пионерский отряд в Герасимовке я тогда не успела организовать, его создала после меня Зоя Кабина, но и я рассказывала ребятам о том, как борются дети за лучшую жизнь в других городах и селах. Однажды привезла из Тавды красный галстук, повязала его Павлу, и он радостный побежал домой. А дома отец сорвал с него галстук и страшно избил».
Второй миф побеждает по очкам. Хотя правды в нём вообще никакой нет. Тем не менее среда, которую у нас принято называть либеральной, делает всё, чтобы он укоренился и стал единственной реальностью. Чтобы при самом звуке имени «Павлик Морозов» уже на автомате выскакивало: «Предатель!»
Это по меньшей мере странно. Потому что им надлежит вести себя принципиально по-иному. Известно, что либеральная среда всячески поддерживает такое явление, как ювенальная юстиция. И, соответственно, громче всех кричит о проблеме семейного насилия.
Катастрофически непонятно, чем же в таком случае им не угодил Павлик Морозов. Да, он, по их мнению, доносчик. Но, по их же мнению, выходит, что самая высокая правда ювенальной юстиции всё-таки за ним. Отец бил его и мать? Бил, и жестоко. Налицо семейное насилие? Налицо. Павлик донёс? Донёс. Всё правильно сделал, молодец. Ну а то, что тогда не было ещё ювенальной юстиции, — так за неимением гербовой пишут на простой.
Свежие комментарии